Начальная страница

Валентин Стецюк (Львов)

Персональный сайт

?

Ономастические изыскания на территории Евразии


Пользуясь графоаналитическим методом, я определил места поселений предков некоторых современных народов на время формирования их языков. Как оказалось, на прародине они оставили следы своего пребывания в топонимии. Точно также топонимия обозначила пути их миграций и территории позднейших поселений. Толкование топонимов в целом носит вероятностный характер, но уверенность придает большое количество топонимов расшифрованных при помощи одного языка. На июль 2023 года было найдено:

Англосаксонских топонимов в континентальной Европе, расшифрованных при помощи древне-английского языка – 1399.

Древнетюркских и древнебулгарских топонимов, расшифрованных при помощи чувашского языка – 1219.

Киммерийских топонимов в Европе и в Малой Азии, расшифрованных при помощи курдского языка – 618.

Количество топонимов, расшифрованного финно-угорскими и северокавказкими языками колеблется в диапазоне от несколько десятков до двухсот. Таким образом, можно сделать вывод, что в доисторическое время ход европейской истории определяли древние тюрки, а на рубеже эр англосаксы, древние булгары и киммерийцы-курды играли ведущую роль в Восточной Европе. Историческая судьба этих народов сложилась по-разному и это дает пищу для размышлений.


Трудно переоценить значение топонимии для восстановления исторических событий, не отраженных ни в письменных источниках, ни в устных преданиях. В этом смысле топонимия является не только лингвистической, но и исторической наукой, помогающей раскрыть тайны о проживавших на данной территории народов и о их языке и культуре.


Принимая во внимание большую устойчивость и живучесть географических названий их тщательное изучение и лингвистический анализ могут предоставлять нам особенно надежную информацию:


Могут исчезать с лица земли народы и их языки, но топонимические названия как своего рода имена собственные, ничего иного не обозначающие, кроме объекта, за которым закрепились, легко усваиваются другими народами и таким образом могут сохраняться в течение тысяч лет. Обычные слова языка нередко вытесняются иноязычными заимствованиями, в результате действия различных ассоциаций возникают новые слова, вытесняющие со временем старые. Подобные процессы в области топонимических названий не наблюдаются (Серебренников Б.А. 1959, 37).


Мнение российского лингвиста подтверждает известный британский типолог Бернард Комри в статье, посвященной мультидисциплинарному подходу при изучении проблем доистории человечества:


Известно, что когда одни народности захватывают территории, прежде заселенные другими народностями, то названия местностей (топонимы), используемые первоначальными поселенцами, чаще всего сохраняются и новыми поселенцами. Поразительным примером этого на протяжении истории является тот факт, что многие топонимы в Северной Америке имеют индейское происхождение, включая названия таких больших городов, как Чикаго и Оттава, оба алгонкинского происхождения (Комри Б. 2000, 5).


Однако для восстановления доисторических процессов важно знать расположение прародин отдельных этносов, поскольку формирование языка и культуры народов проходит под влиянием природных условий и других географических факторов, определяющих, кроме всего прочего, также языковой субстрат и контакты с соседними этносами, игравших в предысторическое время заметную роль во всем комплексе этногенетических процессов. Не имея других надежных данных, ученые долгое время возлагали большие надежды на данные топонимии отдельных территорий, полагая, что языковая принадлежность преобладающей топонимии могла бы дать основания рассматривать эти территории как прародину носителей соответствующего языка. При этом важно знать также хронологические рамки появления топонимии, но она сама по себе ответов на этот вопрос не дает, и в этом состоит сложность ее использования. Доказательной силы, действительно, топонимия иметь не могла, и постепенно относительно ее использования в исследованиях начали высказываться сомнения, поскольку "…топонимическая этимология почти всегда условна, так как в огромном большинстве случаев ее невозможно доказать" (Матвеев А. К., 1965, 10). В случае со славянами даже сложилась парадоксальная ситуация, когда, по выражению Нидерле, "в Европе вообще не существует области, которую можно было бы считать славянской прародиной, так как нет области, где бы географическая терминология была чисто славянской" (Нидерле Любор, 1956, 34).

По всей Европе существует большое количество названий населенных пунктов, рек, гор, озер, которые не могут быть объяснены средствами языков местного населения и поэтому могут признаваться «темными». Особенностью поисков толкования топонимии является то, что нередко в определенной местности встречаются названия случайно созвучные со словами языка, носители которого проживают теперь далеко от этих мест, но пребывали ли они здесь когда-то, или нет, остается неизвестным. Поэтому для расшифровки загадочных топонимов надо иметь ясное представление, какие именно народы и когда проживали на исследуемой территории. Во многих случаях исторические сведения помогают находить истину, но какая-то часть топонимов может происходить с доисторических времен и исследователи допускают ошибку, восстанавливая события давно минувших времен только на основании гадательного толкования непонятных названий и нередко в пользу собственного народа. Многие современные этногенетических теорий возникли еще в те времена, когда сравнительно-историческое языкознание как наука делало только первые шаги, однако ошибочные представления прочно закрепились в научном мире, а иногда даже самые сомнительные из них используются для творения новых надуманных теорий. В таком случае и непонятная топонимия подгоняются под нарисованную ранее фальшивую картину. В качестве примера можно привести солидную на вид работу киевского языковеда проф. К. Тищенко, в основу которой положена мало аргументированная и серьезно не воспринята в научном мире теория О.Н.. Трубачева о славянской прародине в Подунавье (Тищенко Костянтин. 2006). К тому же профессор в своей путаной работе придерживается довольно оригинальных взглядов, согласно которым ранние славяне имели "доиндоевропейские контакты" (там же, 51). Такое утверждение напоминает мысль одного из персонажей Ярослава Гашека, который утверждал, что внутри земного шара есть еще один, и притом больший по размеру. Константин Тищенко знает очень много языков. При наличии в голове такой массы информации, из нее можно извлечь факты под любую теорию. И это типичный подход многих лингвистов к научной работе. Но многознание еще не гарантирует успехов в науке.

И эта работа киевского лингвиста, и другие ей подобные не заслуживают внимания, поскольку представляют собою произвольную манипуляцию временными и пространственными фактами. Однако во второй половине 20-го века внутренние тенденции развития общественных наук привели к применению в них точных, математических методов. Этому также способствовало также развитие техники, которая предоставила мощные средства математизации науки – электронные вычислительные машины. Постепенно, начиная от простейшей обработки статистических данных, в различных отраслях общественных наук были отработаны специальные математические методы, а системный подход к изучению общественных, исторических, языковых процессов даже привел к развитию специальных наук, синтезирующих в себе традиционные и новые, математические методы исследований. Примером такой науки может быть математическая лингвистика, очень широкая наука, использующая математические методы разного плана. В предлагаемых здесь коротких описаниях проведенных изысканий в основу расшифровок топонимов в первую очередь принимались данные о первоначальных местах поселения народов полученные графоаналитическим методом (Стецюк Валентин. 1998., Стецюк Валентин. 2000) и восстановленные другими методами пути их дальнейших миграций. Суть метода заключается в построении графической модели (схемы) родства языков одной языковой семьи или группы на основе лексико-статистических данных. Для полученной модели отыскивается место на географической карте с ареалами, сформированными природными границами (реками, грядами гор и т.п.), которые в древности ограничивали контакты между населением этих ареалов и способствовали образованию отдельных диалектов на базе общего языка. Однако полной уверенности в правильности размещения схемы быть не может. Нужны дополнительные факты, которые могут предоставить археология, топонимия, языковой субстрат. В случае, если эти факты не противоречат друг другу, то мы можем говорить о высокой достоверности результатов, полученных с помощью графоаналитического метода, а археология позволяет определять временные рамки пребывания разных этнических групп на определенных территориях. Таким образом, существование подобных этноформирующих ареалов является своего рода эмпирическим обобщением, которое, по выражению Вернадского, "не отличается от научно установленного факта" (Вернадский В.И. 2004, § 15).

На образованных скоплениях ареалов сформировалось нескольких десятков первичных этносов, подавляющая часть которых или под воздействием различных природных и исторических обстоятельств развились в современные нации, или, несмотря на эти обстоятельства, сохранили свою этническую самобытность до настоящего времени. Однако в подавляющем большинстве случаев народы не задержались вблизи своей прародины, а по разным причинам мигрировали к местам своего настоящего пребывания.


При выявлении субстратных топонимов в целом использовался так называемый ареально-ретрорегрессивный метод А.П. Дульзона, т.е. отбрасывание более поздних иноязычных напластований на субстратную основу (Попова В.Н. 2000. 50). Это тривиально. Каждое название, которое привлекало внимание, проверялось на возможность этимологизации с помощью словарей языков, близких к языку населения, заселявшего исследуемую территорию в доисторические времена, а при отсутствии таких использовались этимологические и двуязычные словари современных языков. Расшифровка топонимов имеет свои собственные особенности


Применение стандартных этимологических методов к топонимии не дает надежных результатов, поскольку топонимы не обладают семантикой, которую можно было бы исследовать таким же образом, как и остальную часть словарного запаса. Поскольку топонимы имеют тенденцию терять свою связь с лексемами, из которых они образованы, для топонимов типично не следовать в точности тем же фонологическим изменениям, что и остальная часть словарного запаса (Saarikivi Janne. 2006, 291).


Достоверность расшифровок можно определять не только хорошей фонетическим подобием, но возможным соответствием местной топографии, историческими свидетельствами и самим расположением топонимов. В процессе поисков совершенствовалась их методика, а также были выявлены некоторые закономерности. Если топонимы образовывали плотные скопления или ярко выраженные цепочки, которые отражают пути миграций, то это уже свидетельствовало, что вкрапленные в них случайные совпадения не исказили общую картину. Проведенные поиски позволили расшифровать около четырех тысяч темных топонимов в Европе и более ста в Азии. С каждым годом это число увеличивается и пополнять списки дешифрованых топонимов мог бы любой профессиональный лингвист. Однако последователей у автора нет. Это может свидетельствовать только об одном – результаты проделанной работы официальной наукой не воспринимаются. И это происходит в то время, когла земляне собираются колонизировать космос, что невозможно без сложных математических расчетов. Подсчитать вероятность случайности всех четырех тысяч расшифровок куда проще, но состояние современных гуманитарных таково, что их развитие осуществляется в основном по принципу "верю- не верю".


Вернемся к топонимии. Расшифровки свидетельствуют, что некоторые из топонимов должны были сохраняться несколько тысячелетий и поэтому не исключено, что те топонимы, которые совсем не поддаются расшифровке, представляют собой палеоевпропейський субстрат. Выделение их из общей массы может стать одним из способов восстановления палеоевропейских языков.


Этническая идентичность народов при переселении сохраняется в том случае, когда оно осуществляется в массовом порядке с сохранением семейно-родового уклада. Отдельные семьи движутся на собственном транспорте вместе со своими пожитками, хозяйственными принадлежностями и скотом. Такой обоз, сопровождаемый вооруженной охраной, растягивается на несколько десятков километров и не в состоянии делать большие дневные переходы. Говоря о кельтах и скифах, Плутарх указывал, что "они не стремятся пройти весь путь за один поход и не кочуют непрерывно, но каждое лето снимаются с места, продвигаются дальше и дальше…" (Плутарх, 1987, 516). Очевидно и летом в удобных местах делаются остановки разной продолжительности для изучения возможностей поселения. Они же используются для выпасания скота, пополнения запасов воды и продовольствия, ремонта средств передвижения и пр. Очень часто на таких остановках остается какая-то группа мигрантов навсегда. Это могут быть люди, которым надоела походная жизнь, уставшие физически и морально, больные, раненые, а с ними остаются и родственники. Как следствие, на путях миграций возникает цепочка поселений, названия которых большей частью усваиваются новыми пришельцами и таким образом они сохраняются до наших дней. Это позволяет нам изменить взгляд на существующие представления о предопределяющих факторах возникновения постоянных миграционных путей.

Согласно Радану Квету, всю земную кору можно расчленить по многочисленным разломам – геологическому феномену принципиального значения. Густая сеть разломов предопределяет конфигурацию гидрологической сети как главной характеристики преобладающих типов ландшафта на планете. С гидрологической сетью связывается сеть предысторических троп, возникавших в древности вдоль водных потоков вследствие того, что после поселения человек своими непроизвольными усилиями прокладывал пешеходные тропинки чаще всего на ближайшей к водному потоку террасе. Кроме всего прочего, тропы служили средством передачи информации между отдаленными человеческими коллективами:


В истории человечества первоначальная сеть троп стала первой информационной сетью. Она не имела главной целью торговые и военные отношения: всевозможный технологический опыт, как, понятно, и культурный, вел к единению мыслей, идей, философских и религиозных воззрений, точно так же, как и художественных вкусов. (Květ R. , 1998, 43).


Радан Квет не отрицал существование иных возможностей прохождения местности в позднейшие времена, например, «по верхней трассе». Предпосылки для возникновения пешеходных троп были, прежде всего, физикогеографическими, но при этом возникали и социогеографические аспекты. Эти последние определяли пути миграций, не связанных с водными потоками, но, возникшие один раз, они продолжали существовать в течение многих столетий и даже тысячелетий, совершенствуясь по мере развития новых технических возможностей. Так, например, вдоль современной российской автодороги, идущей от Москвы в сторону Прибалтики, протянулась четкая цепочка эстонских топонимов, хотя дорога идет по пересеченной местности без привязки к какому-либо водному потоку. То же самое можно сказать о дороге E30, идущей по территории Польши от Бреста через Варшаву на Познань, вдоль которой протянулась цепочка англосаксонских топонимов.


Многочисленная топонимия в Центральной Европе была оставлена кельтами, которые первыми из индоевропейцев заселили эту территорию. Однако, значительное число предполагаемых кельтских топонимов, несмотря на усилия многих исследователей, так и не получили надежного толкования, о чем свидетельствуют расхождения во мнениях и научные споры на протяжении многих десятилетий (ср. Mees B. 2001). Это объясняется неведением о первых обитателях Европы, давшим названия многочисленным поселениям, существующим до сих пор. Это были не только палеоевропейцы, языки которых нам неизвестны, но и родственные позднейшим булгарам тюркские племена, которые были носителями культур шнуровой керамики (КШК).

Как раз они оставили те древнейшие топонимы Европы, которые удалось нам расшифровать. Для расшифровки использовался чувшский язык, ибо чуваши являются предками древних булгар. Всего булгарских топонимов в континентальной Европе было найдено более тысячи. Различные варианты КШК были распространены в Европе от Волги до Рейна и от Южной Скандинавии до Карпат (см. раздел "Этническая принадлежность неолитических и энеолитических культур Восточной Европы". Именно на этой широкой территории распределена вся булгарская топонимия. Большая часть булгар ассимилировалась среди позднейшего населения, но те булгары, которые населяли Западную Украину, сохранили свою этничность и в скифские времена вновь расселились на широком пространстве Восточной и Центральной Европы (см. цикл "Скифо-сарматская проблематика").

В связи с этим все булгарские топонимы можно разделить на две группы – времен КШК и времен скифских. Однозначно к первой группе относятся топонимы Скандинавии, Германии, Польши, Германии, Скандинавии и Прибалтики. К ним относятся также две полосы топонимов, одна их которая тянется вдоль Днепра в Северную Беларусь, а другая вдоль Десны в область распространения фатьяновской и баланоской культур в Верхнем Поволжье и прилегающих областях. Они в большой степени коррелируются с памятниками КШК. Ко второй группе относятся две полосы топонимов от Западной Украины, одна из которх тянется по направлению к Днепру, а вторая – к Черному морю и далее в Румынию, а также топонимы Венгрии и Левобережной Украины (см. карту ниже).




Обзорная карта булгарской топонимии древнейших времен

На карте значками в виде фиолетовых точек обозначены населенные пункты с названиями булгарского происхождения, которые могут соответствовать временам шнуровой керамики или близким к ним. Бордовыми – более позднего, скифского времени. Синими значками обозначены памятники шнуровой культуры.


Расшифровка отдельных булгарских топонимов может продемонстрировать ее методы и логику вообще. Самыми распространенными булгарскими топонимами на территории России, Украины, Беларуси и Польши являются содержащие корень "жук" (Жуково, Жуковка. Жуковская и под.). Более того, название деревень Жуково в России является одним из наиболее распространенных (более воьмидесяти) среди всех, что уже само по себе вызывает удивление. Сомнительно, чтобы славянское название жесткокрылого насекомого так часто употреблялось для названий поселений людей. В германоязычных и англоязычных странах топонимов от соответствующего апеллятива (нем. Käfer и анг. beetle "жук") насчитывается буквально единицы. Толчок к разгадке дало названия сел Жукотин во Львовской и Ивано-Франковской областях Украины и древнего города в Волжской Булгарии. Вторая часть этих топонимов –тин является не притяжательным суффиксом, а странствующим словом со значением «деревня»,»поселение», «тын» (детальнее об этом см. ниже). Для первой части хорошо походит чув. çăка (др.-тюрк. jöke "липа"), ибо обилие лип в этих селах бросаеится в глаза. В подобных формах это слово существует во многих современных тюркских языках.

Среди загадочных топонимов России одним из наиболее распространенных является также название Акулово (35 случаев) и его вариант Окулово (20 случаев) в местах окающего населения. Кроме того, в России имеется еще пять деревень Акулино и несколько других с тем же корнем в названии. В целом населенных пунктов этого типа насчитывается более шестидесяти и в основном в северных областях северо-западнее линии Тула – Нижний Новогород. Учитывая большую распространенность этих названий, рассмотрение их происхождения от слова "акула" несерьезно. Для расшифровки хорошо подходит чув. ака "пашня, пахота", оформленное аффиксом -ла, образующим от именной основы прилагательные с уподобительным значением, правда, есть и глагол акала "пахать". Для земледельческого населения фатьяновского варианта КШК, продвигавшегося из лесостепной зоны в поисках свободных земель, такое название для новых населенных пунктов подходит очень хорошо.

Наиболее убедительными примерами топонимии могут быть те, которые соответствуют географическим особенностям местности. Например, город Хыров Старосамборского района Львовской области расположен в местности богатой на сосновые леса. Поскольку чувашское хыр означает "сосна", то происхождение названия города именно от этого слова имеет большую вероятность. Несомненно булгарское происхождение имеет название села Гавареччина, неподалеку от Золочева во Львовской области. Село известно своей чернодымленной керамикой, которую изготовляют по старинной оригинальной технологии обжига глины. Название села прямо-таки указывает на этот вид ремесла – чув. кăвар “раскаленные угли, жар” и ěççыни “труженик” объединенные в кǎварěççыни означали бы "работник с раскаленными углями", то есть “гончар”. Распространенная в селе фамилия Бакусевич тоже может иметь булгарское происхождение, поскольку имеется станинное чувашское мужское имя Паккуçи, кроме того есть чув. пăкăс "затычка".

Название известной скалистой гряды Товтры в Западной Украине может быть этимологизировано на чувашской основе: чув ту “гора” и тăрă “вершина”. Поскольку во многих других тюркских языках название горы звучит как тау, первичное название гряды могло быть Таутăрă. К этой же праформе восходит и название горного массива Татры на границе Словакии и Польши. Товтры тянутся от Золочева на Львовщине до северной Молдавии и выглядят как отдельные известковые выступы и кряжи, которые выразительно выступают над окружающей, большей частью довольно равнинной местностью, т.е. перевод «горные вершины» им соответствует очень хорошо.

Среди скоплений топонимов булгарского происхождения имеются такие, которые прямо указывают на чувашскую этническую принадлежность жителей некоторых населенных пунктов:

Чаус, село в Межевском районе Днепропетровской области. Украина.

Чаусове, село в Первомайском районе Николаевской области. Украина.

Чаусово, поселение в Жуковском районе Калужской области. Россия.

Чаусы, деревня в Погарском районе Брянской области. Россия.

Чаусово, село у Новодугинском районе Смоленской области. Россия

Чавусы, город в Могилевской области. Беларусь

Все приведенные названия содержат в себе основу, которая соответствует чув. чăваш "чуваш". Очевидно древние булгары оставались в указанных населенных пунктах до прихода славянского населения, которое и назвало их в соответствии с самоназвания жителей.


Еще больше, чем булгары, оставили свои следы в топонимии англосаксы, прародина которых была локализова в этноформирующем ареале между реками Случь, Припять и Тетерев (см. раздел Германские племена в Восточной Европе в эпоху бронзы). Большая часть англосаксов в свое время мигрировала на Британские острова, но отдельные их группы выбирали другие пути, которые помогает восстановить топонимия Восточной Европы. Среди преобладающих славянских названий встречаются такие, которые выглядят совершенно не славяскими. Довольно плотно они расположены на территории сосницкой культуры бронзового века. Некоторые из них поразительно похожи на английские слова: Берково, Болдино, Брест, Бургово, Волфа, Гринево, Линда, Наровля, Рихта, Салтов, Синьково, Стрыпа, Фастов, Фирство, Фишово. Именно вблизи них и начались поиски англосаксонской топонимии. При этом использовались краткий англосаксонский словарь (Hall John R. Clark. 1916) и этимологический словарь древнеанглийского языка (Holthausen F. 1974). В результате на территории континентальной Европы было найдено приблизительно тысяча триста возможных англосаксонских топонимов, часть из которых, правда, может быть отнесена к случайным совпадениям. Полный список топонимов на английском языке подается отдельно на карте Google (см. ниже), здесь же будут приведены наиболее убедительные случаи.



Англосаксонская топонимия в Восточной Европе

На карте прародина англосаксов обозначена розовим цветом, а границы сосницкой культуры отмечены синим контуром.


Самым распространенным топонимом в России вообще может быть Марково, которое зафиксировано 97 раз. Можно думать, что все они произошли от имени человека, но такое имя не было в народе настолько популярным, чтобы соответствующие антропотопонимы далеко превосходили другие по количеству. К примеру, антропотопоним Матвеево найден всего 20 раз, а от самого распространенного имени Иван – только 60. Конечно, часть топонимов произошла от имени Марк, но все-таки небольшая, основную же массу можно сравнивать с др.-анг. mearc, mearca "граница", "знак", "округ", "обозначенное пространство". Такие значения слов хорошо подходят для названий населенных пунктов и фонетически безупречны (совр. англ. mark "знак", граница"). К такому же классу относятся широко распространенные булгарские топонимы в Восточной Европе Маяк и Маяки, которые можно связывать с чув. маяк "межевой знак". Только в одной России топонимов Маяк насчитывается около пятидесяти, хотя какая-то часть из них происходит от названия навигационного ориентира. Происхождение чувашского слова в этимологических словарях не рассматривается (Егоров В.Г. 1964; Федотов М.Р. 1996 и др.), судя по всему, в указанном значении оно не заимствовано из русского. Разделить топонимы Маяк булгарского и русского происхождения практически невозможно; более уверенно можно говорить о тех, которые находятся среди скопленния других булгарских или в составе цепочек, состоящих из топонимов того же происхождения. Этот дополнительный критерий ислользуется всегда, если он проявляется. Те же топонимы, которые расположены изолировано, к рассмотрению принимаются осторожно или вообще игнорируются.

Имеется также довольно большая группа англосаксонских топонимов, которые на первый взгляд тоже происходят от другого мало популярного имени Виктор. В Польше, Украине, России и Беларуси топонимов Викторов, Викторово, Викторовка насчитывается более шести десятков. Такое количество просто невероятно, учитывая невысокую распространенность этого имени среди славян, хотя некоторые названия населенных пунктов все таки могут происходить от этого имени. Однако большая их часть была оставлена англосаксами. Для их расшифровки подходит др.-англ. wīċ "жилище, селение" и Þūr/Þōr "бог-громовержец".

Вообще же при анализе загадочной топонимии довольно часто вызывает удивление большое число похожих названий, которые будто бы содержат в себе славянский апеллятив, но их форма, мотивация и особенно чрезвычайно большое количество, заставляют сомневаться в этом. Например больше полусотни таких подозрительных топонимов имеют в основе корень "рак" (Раковец, Раковица и под.) Так могли бы быть названными река или ручей, в которых водятся раки, но в подавляющем большинстве такие названия относятся к населенным пунктам и лишь единицы из них являются гидронимами. В данном случае была предпринята попытка расшифровать их при помощи древнеанглийского языка, в котором были найдены слова racu "русло, поток" и уже упомянутое wīċ "жилище, селение". Мотивация названия населенного пункта на берегу реки понятна. Подобным образом было образовано два десятка топонимов Луковец и под. от др.-англ. loca "ограда, огораживать".

К тому же типу относятся те топонимы, которые содержат в себе конечный формант -tyn/-tin /-ten/-den. Их поиски начались после того, как Игорь Данилюк, один из читателей моего сайта, обратил мое внимание на то, что в Украине есть несколько десятков названий населенных пунктов, заканчивающихся на -тин. На первый взгляд этот формант мог быть расширением посессивного суффикса –ин, однако форманты типа – нын, -рын, -бын и под. в Украине практически не встречаются. В связи с этим было предположено, что слово тын, как составляющая сложного названия, имеет свое конкретное значение.

Поиски его первоосновы были проведены в нескольких языках и наиболее подходящим для топонима оказалось др.-анг. tūn "ограда", "поле", "двор", "дом", "жилище", "село", "город" (совр. анг. town "город"). Слово имеет параллели в других германских и кельтских языках. Из какого-то германского языка славянами было позаимствовано слово тын, которое теперь имеет более узкое значение, но ранее оно использовалось для обозначения разного рода поселений, о чем свидетельствуют такие названия как Козятын, Кривотын, Правутын, Люботын, имеющие явно славянскую составляющую. Можно предположить, что слово тын в значении "село" было распространено также среди населения Украины иной этнической принаджежности, поскольку есть примеры сращения этого слова с негерманскими и неславянскими словами (Жукотин и др.)

Названия населенных пунктов с похожими формантами tyn/tin/ten/den часто встречаются в Центральной Европе, хотя они могут иметь не только германское, но и кельтское происхождение, исходя из ирл. dun(um) и гал. dinum. Ниже даются для примера несколько топонимов возможного англосаксонского происхождения рассеянных по территории Восточной и Центральной Европе, которые содержат в себе составляющую -tyn/-tin/-ten/-den:

Авратин, Боратын, Борятын, Борятыно, Буртын, Веттин (Wettin), Делятын, Дирдын, Дрезден (Dresden), Манятын, Миротын, Обертын, Ойтин (Eutin), Рыботын, Роггентин (Roggentin), Рухотын, Сковятын, Хотин.

Больше всего англосаксонских топонимов найдено в России и при этом некоторые из них встречаются довольно часто:

Левково (25 случаев), Левковка, Левков и др. – др.-англ. lēf «слабый», cofa «лачуга, хибара».

Чурилово (24) – в русском языке не найдено ни одного надежного толкования топонима, якобы происходящего от имени Чурило, которое само не имеет объяснения. Большая распространенность названия говорит о том, что в его основе должно быть часто употребляемое слово и таким предлагается др.-англ. ceorl «человек, крестьянин, муж», которому в современном английском языке отвечает churl «грубиян, деревенщина», исторически "кэрл" (свободный землевладелец) в средневековой Англии.

Шадрино (24) – часть названий может происходить от диал. шадра "оспа", но их распространенность вызывает сомнение в таком толковании для преобладающего числа случаев. Обычно названия с негативным смыслом очень редки. М. Фасмер происходжение этого слова не рассматривает, поэтому можно предполагать его происхождение от др.-англ. sceard "увечный, щербатый" с учетом метатезы согласных. Другое значение этого слова "разграбленный". Оно могло даваться разоренным англосаксами поселениям местного населения. Можно рассматривать также др.-англ. sceader от scead "тень, защита, охрана".

Рязаново (22) – название частично может быть присвоено населенным пунктам выходцами из Рязанщины, да и само название Рязань, встречающееся в России 5 раз, может иметь славянское происхождение, хотя полной уверенности в этом нет. Можно иметь в виду др.-англ. rāsian «обследовать», которое могло использоваться при переселении людей, когда приходится искать подходящее место для остановки.

Болдино (11)– хорошо по смыслу и фонетически подходит др.-англ. bold «дом, жилище». Так могли называться отдельные усадьбы землевладельцев.

Наибольшая плотность англосаксонских топонимов наблюдается на территории бывшего Владимиро-Суздальского княжества (см. Древняя англосаксонская топонимия в континентальной Европе). Особенно много предполагаемых англосаксонских населенных пунктов имеется на территории Москвы и в ближайших окрестностях. Их плотность такова, что есть смысл показать их расположение на отдельной карте (см. ниже)


Некоторым названиям на карте расшифровки были даны выше, для остальных же предлагаются такие:

Картмазово – др.-анг. ceart «пустошь, невозделанная общественная земля», māga «сын, наследник», или maga «мощный, сильный».

Китайгород – др.-анг. ciete "хибара, будка"

Кунцево – др.-анг. cynca «связка, пучок».

Лыткарино – др.-анг. lyt «маленький», carr «камень, скала».

Мамыри – др.-анг. mamor(a) «глубокий сон».

Миусы, исторический район Москвы – др.-анг. mēos «мох, болото».

Пенягино – др.-анг. pæneg «монета, деньги».

Реутов – др.-анг. reotan «плакать, жаловаться».

Чертаново – др.-анг. ceart «пустошь, невозделанная общественная земля».


Полный список англосаксонской топонимии на английском языке