Индоевропейцы

После сделанных уточнений о процессе миграции носителей ностратических языков попытаемся определить новые места поселений индоевропейцев, тюрок и финно-угров в Восточной Европе. Начнем с индоевропейцев.

Обилие работ, посвященных происхождению индоевропейцев создает хорошие возможности для произвольного комбинирования мнений разных ученых для выведения софистическими умозаключениями все новых теорий, служащих базой для дальнейших этногенетических упражнений, что хорошо видно, к примеру, на одной из работ о происхождении славян (Алексаха А.Г. 2013). Поскольку лингвисты сами не могут справиться с этногенезом индоевропейцев, за дело берутся археологи и, выбрав за основу одно из многих предположений об истоках первых индоевропейских культур, дальше исключительно по данным археологии без тени сомнения "реконструируют" картину дальнейшего культурного развития индоевропейцев с точным указанием их путей миграций и мест поселения, чему тоже есть хорошие примеры (Залізняк Л.Л.. 2016). Со "знанием дела" состояние современной индоевропеистики охаркатеризовано одним из современных ученых мужей так:

Индоевропейская лингвистика никогда не была так хорошо документирована, как сегодня. Точность описания и аргументация еще никогда не была такой хорошей. Нужно продолжать идти по этому пути и исследовать наше лингвистическое прошлое с еще большей точностью и адекватностью. Открытость к новым подходам имеет большое значение (Meier-Brügger Michael, 2003, 15).

Однако, несмотря на то, что индоевропейское языкознание хорошо документировано, до сих пор убедительного решения проблемы индоевропейской прародины нет. Создается впечатление, что индоевропеистика отдана в руки бюрократов, которые приводят в систему все стоящее внимания только с их точки зрения, и призывают следовать этим же путем дальше. "Открытость к новым подходам" упомянута ради красного словца, потому что применяемый в наших исследованиях графоаналитический метод давно описан, а исследования, проведенные с его помощью, имеются в списке на Academia.edu, но никакого упоминания об этом новом подходе в указанной выше работе нет. Если индоевропеистика и далее будет оставаться закрытой для свежих идей, то она как наука будет неопределенно долго пребывать в подвешенном состоянии без твердого фундамента исторической истины. Таким фундаментом является то пространство, на котором происходило формирование отдельных индоевропейских языков. Ее локализацию помогает нам найти графическая модель их родства.

Для построения этой модели модели была составлена таблица-словарь на базе этимологического словаря Ю. Покорны (А. Pokorny J., 1949-1959), дополненная материалами из этимологических словарей других индоевропейских языков (А. Fraenkel E., 1955-1965; А. Frisk H., 1970; А. Hübschmann Heinrich, 1972; А. Kluge Friedrich, 1989; А. Walde A., 1965 и др.) Таблица подается в разделе Этимологические словари-таблицы для разних языкових семей и групп. Всего в нее было внесено 2615 изоглосс из славянских, кельтских, германских, италийских (в основном из латинского), греческого, балтийских, индоарийских, иранских, армянских, тохарских, хетто-лувийских, албанского, фракийского, фригийского языков. Среди них 489 было признано общеиндоевропейскими Общими считались такие, которые были зафиксированы в семи наиболее многочисленно представленных в таблицах языков (германский, греческий, балтийский, индоарийский, италийский, славянский, кельтский, иранский). Подсчеты количества общих слов в парах отдельных языков дали результаты, которые сведены в таблицу 3.

Таблица 3. Количество общих слов в парах индоевропейских языков

В таблице по диагонали представлено общее количество слов в каждом из языков, а количество общих слов для каждого пары языков можно найти на пересечении соответствующей колонки и строки. В таблицу не внесены данные из хетто-лувийских, тохарских, албанского, фракийского и фригийского языков из-за малого наличия слов. Родственные отношения этих языков с другими индоевропейскими будут рассмотрены отдельно другими методами. Надо иметь в виду, что представленные здесь данные с точностью до одного слова являются текущими. Весь материал с таблицами находится в работе и постоянно корректируется по мере нахождения новых изоглосс, дополнениями в уже имеющиеся, но эти уточнения ни на что уже не влияют. Колебания в результатах подсчетов даже на 5-7% абсолютно не изменяют схему. На деле же фактически уточнения ведут к тому, что точки узлов ложатся все более компактно. После вычисления расстояния между центрами ареалов поселений носителей отдельных языков на момент их формирования по формуле L=K/N, где L – расстояние, N – количество общих слов в отдельной паре, а K – масштабный коэффициент, была построена схема родственных отношений индоевропейских языков, которая показана на рисунке 21. При этом значение коэффициента K выбрано таким, чтобы размеры полученной схемы приблизительно отвечали масштабу карты, на которой будет вестись поиск подходящего для нее места. Из двух возможных зеркальных вариантов выбран тот, при котором кельтская область находится на западе, иранская – на востоке, балтийская – на севере, по понятным причинам.

Рис. 21. Схема родственных отношений индоевропейских языков, полученная графоаналитическим методом.

Попытки представить родственные взаимоотношения индоевропейских языков графически предпринимались давно. Одним из первых это сделал Х. Хирт (Hirt H. 1905, рис. 2). Его схема подана на рисунке 22.

Рис. 22. Схема родственных отношений индоевропейских языков по Хирту.

Из схемы видно, что немецкий ученый предполагал поэтапное членение индоевропейских языков, от чего позднее лингвисты отказались, не оставив, однако, попыток представить их родственные отношения графически. Среди других свою схему предложил также польский ученый Лер-Сплавинский, приняв во внимание уже большее число самостоятельных языков (Lehr-Spławiński T. 1946.) И Хирт, и Лер-Сплавинский, рассматривая взаимоотношения между языками, ориентировались в основном не на лексику, а на грамматику, но, в принципе, все три схемы в основных чертах сходны, особенно схема, полученная графоаналитическим методов и схема Лера-Сплавинского. Правда, польский лингвист предполагал более тесные связи между несколькими языками и менее тесные между другими. На рисунке 23. Представлена его несколько упрощенная схема.

Рис. 23. Схема родственных отношений индоевропейских языков по Лер-Сплавинскому

Теперь попытаемся совместить полученную графоаналитическим методом схему с каким-нибудь местом на географической карте Восточной Европы. Ареалы формирования языков, отсутствующих на схеме будут определены позднее и при этом будет учитываться схема Лера-Сплавинского. При поисках подходящего места на карте будем иметь в виду, что здесь границами ареалов поселений могут быть только реки. Единственный удовлетворительный вариант размещения схемы получаем в бассейне среднего и верхнего Днепра и его притоков Припяти и Десны. Попытки совместить схему с каким-либо другим участком были безуспешными. Ареалы поселений индоевропейцев показанные на рисунке 24. Схема родственных отношений и конфигурация центров ареалов совпадают в достаточной степени, что видно из сравнения рисунков 21 и 24.

Рис.24. Карта поселений древних индоевропейцев, определенных с помощью графоаналитического метода

Мы видим, что греческий язык, который находится в центре схемы, начал формироваться в ареале между нижней Припятью, Днепром и Березиной. На запад от него, за Случью (лп Припяти) между Неманом, Наревом и Ясельдой формировался прагерманский язык. Далее до Буга или даже до Вислы был ареал древних кельтов.

Праславяне жили севернее прагерманцев на правом берегу Немана по берегам небольших рек Меркис и Вилия. На восток от них до Березины были земли прабалтов. Индоарии заселяли бассейн Сожа между Днепром и Ипутью, а далее в ареале между верхней Десной и верхней Окой с северной границей по Угре жили ираноарии. В первой фрагарде Видевдата (первая глава одной из частей Авести) указывается, что что на прародине иранцев протекала река Вахви-Датия. Издавна она связывалась античным Оксом, но анализ археологического материала и письменных источников дает основание идентифицировать Вахви-Датию с Амударьей (Ходжаева Н.Д. 2013, 114-120). С другой стороны, реки, содержащие в названии компонент вахви "благодатная, добрая" могут находиться в разных частях территории, населенной иранскими племенами в разное время (A. Стеблин-Каменский И.М. 1999, 6.) В таком случае с Вахви-Датией можно связывать реку Оку на восточной границе определенной нами иранской прародины.

Поселения предков армян были между Днепром, Десной и Сулой, а древних италиков – между Припятью, Тетеревом и Случью (лп Припяти). Между отдельными ареалами древних индоевропейцев четко видны еще другие возможные ареалы поселений (между Березиной и Днепром, между Десной и Сеймом, между Десной и Ипутью, между Бугом и Случью (пп Припяти). Можно допускать, что в этих ареалах начали формироваться пратохарский, прафригийский, прафракийский, праиллирийский, праалбанский языки, поскольку вся индоевропейская территория должна бы быть сплошной и компактной без вклинивания в нее ареалов языков иного происхождения. Благодаря одинаковым природным условиям вся площадь должна была расширяться постепенно и равномерно в разные стороны с началом расселения из первичного ареала, и иноязычные пришельцы непременно бы ассимилировались в индоевропейском окружении. Сложно говорить о треугольнике между Днепром, Тетеревом и Случью. Его южная граница по реке Рось легка для преодоления и, наоборот, Днепр, Припять и Случь могли бы затруднять проникновение в этот ареал индоевропейцев. Как будет видно далее эта территория никогда и в будущем не выполняла роли этноформирующего ареала.

Идентификацию пока еще "пустых" ареалов проведем позже, когда определим места формирования "мертвых" индоевропейских языков. Пока же попытаемся доказать, что вся индоевропейская территория лежала именно на этом пространстве.

Подтверждений такому местоположению прародины индоевропейских этносов немного, но они есть. Поиском прародины славян занимались многие ученые, и более всего точных указаний относительно ее расположения имеется именно для нее. Еще в начале 20-го ст. А.А. Шахматов, рассмотрев связи славянских языков с другими индоевропейскими и финскими, пришел к заключению, что «исконную родину славян надо полагать в бассейнах западной Двины и нижнего течения Немана» (Шахматовъ А.А. 1911, 707). Интересное исследование провела В.Т. Коломиец. Проанализировав исконно славянские и заимствованные названия рыб в славянских языках и приняв во внимание реки, в которых водятся более редкие виды, она определила славянскую прародину так:

… праславяне занимали сравнительно небольшую территорию к западу от Березины, к югу от Западной Двины, к востоку от Немана и к северу от среднего и нижнего течения Припяти (Коломиец В.Т. 1983, 140-141).

Как видим, определенная В.Т. Коломиец территория прародины славян находится по соседству с ареалом, определенным графоаналитически, и больше его по размерам. Возможно, это территория более поздних поселений славян. Территория еще более поздних их поселений была определена польским ботаником К. Мошинским, изучавшим также названия деревьев в славянских языках, и она в большей части совпадает с индоевропейской (Moszyński Kazimierz. 1957). Такое совпадение подтверждает предположение о существовании этноформирующих ареалов в бассейне среднего и верхнего Днепра.

Относительно же подтверждения места прародины балтов можно принять во внимание такое мнение:

"В Европе мы находим ныне самый архаический из существующих индоевропейских языков – литовский. Это объясняется тем, что литовский развивался в рамках своей довольно древней родины (или неподалеку от нее) и испытывал воздействие только со стороны самых близких родственных языков – славянских и германских и только в очень малой степени – угро-финских. Этот факт имеет значение при определении прародины индоевропейских языков” (Георгиев В. И., 1958, 247).

Поскольку носители литовского языка оставались все время вблизи своей древней родины и теперь заселяют земли частично расположенные именно там, где мы определили прародину балтов, то это является дополнительным доказательством в пользу сделанного определения.

Относительно первичных поселений других индоевропейцев таких точных данных не найдено, но для найденной прародины кельтов (галлов) важным будет такое замечание:

Существенно напомнить, что сам корень gal- выступает как распространенный географический апеллятив , в частности (что весьма важно с лингвогеографической точки зрения), как тельмографический термин не только к северу, но и к югу от Припяти (Топоров В. Н., 1975, 140).

Тельмографический термин – это название заболоченных мест. Как известно, верховья Припяти очень заболочены. Как увидим далее, в гидронимике имеются подтверждения и для некоторых других индоевропейских ареалов тоже.

Дж. П. Мэллори свел множество гипотез относительно индоевропейской прародины к четырем основным моделям, имеющим в свою очередь ряд вариантов. Ни одну из моделей он не признал удовлетворительной, поэтому здесь не место их рассматривать, но можно упомянуть, что одна из них наиболее близка к определенной здесь при помощи графоаналитического метода. Речь идет о балтийско-причерноморской (+ каспийской) области. Оценивая эту гипотезу Мэллори среди прочего пишет:

Временная глубина этой гипотезы обычно соотносится с мезолитом. Поэтому трудно понять, каким образом у населения на территории от Балтийского моря до Черного (или Каспийского) могла в это время существовать общая лексика для обозначения домашних растений, животных, а также терминов, связанных с технологией позднего неолита/ранней бронзы, таких, как для колесного транспорта. Не более вероятно и допущение заимствования этих слов (никак не отразившегося на их облике) спустя тысячелетия.
    С точки зрения археологии территория прародины является искусственным конструктом и состоит по меньшей мере из двух отличающихся друг от друга культурных ареалов начиная уже с эпохи мезолита. Другими словами, нет никаких культурно-исторических оснований предполагать использование единого языка мезолитическим населением от Прибалтики до Каспийского моря. Нет также оснований говорить о наличии зоны контактов в этом ареале, о сходном физическом типе или каких-то других явлениях, которые позволяли бы сделать вывод о существовании языковой общности. (Дж. П. Мэллори. 1997, 61-82)

Мэллори повторяет ошибку многих лингвистов, считая, что распад общего индоевропейского языка произошел на прародине индоевропейцев и ничего не говорит о возможности существования двух прародин – одной, где общий язык сформировался и другой, где он расчленился на множество первичных диалектов. Но в целом он понимает, что на такой огромной территории общего языка не могло быть. Что же касается археологии, то он тут прав, говоря об абсолютно разных культурных ареалах и как мы увидим далее эти ареалы соответствуют двум разным языковым общностям. Мы это увидим когда найдем террритории поселений также для финно-угров и тюрок

На приведенной выше карте поселений древних индоевропейцев имеются "пустые" ареалы, которые другими методами были привязаны к ныне "мертвым" индоевропейским языкам (тохарский, фригийский, фракийский, иллирийский). Таким образом мы получили непрерывное пространство в бассейне Верхнего и Среднего Днепра как вторую прародину индоевропейцев. Внимательное рассмотрение этого пространства дает основание выделить на нем еще один небольшой ареал между Днепром и Угрой, лп Оки. Можно предполагать, что здесь происходило формирование дардского праязыка, давшего начало дочерним языкам одинаково близким как к иранским, так и к индоарийским (см. на карте ниже).

Если такое предположение верно, то тогда между дардскими и вепсским языком должны иметься следы языковых контактов, поскольку их ареалы были соседними.

Поскольку индоарийский и ираноарийский праязыки сформировались в двух разных четко выраженных ареалах, нет никакой возможности говорить о существовании особой индоиранской языковой общности ариев. Эта ошибочная идея порождает много вопросов, на которые не будут найдены ответы, если не признать полученные нами результаты при помощи графоналитического метода. До сих пор существуют теории автохтонности ариев на современных местах пребывания их потомков и соответственно находятся варианти путей миграций их предков при том, что и их прародина представляется гадательной. Попытки отдельных лингвистов на примерах различий между индоарийскими и иранскими языками переубедить сторонников идеи индоиранской общности не приносят результатов, несмотря на то, что их много и количество таких примеров растет, как показывают работы последних лет (Witzel Michael. 2012).