Начальная страница

Валентин Стецюк (Львов)

Персональный сайт

?

Валентин Стецюк как независимый исследователь


Будучи полным автодидактом, я на протяжении десятилетий занимаюсь самостоятельными исследованиями в области этнологии, в основе которых лежит мой собственный графоаналитический метод, впервые описанный в 1987 р. в статье "Определение мест поселения древних славян графоаналитическим методом" в журнале "Известия Акадамии наук СССР. Серия литературы и языка". В дальнейшем для более полного восстановления предысторических этногенетических процессов в исследованиях используются, кроме сравнительной лингвистики, также географические карты, данные археологии, исторические источники, мифология, ономастика, этнография, топонимия. Я бы с удовольствием занимался этой большой работой вместе группой единомышленников разных специальностей, тогда бы работа шла быстрее, ее результаты доносились бы к читателю более квалифицированно и вызвали больше доверия. Любая наука развивается коллективными усилиями многих исследователей, в то время как индивидуальная работа, даже означенная новизной, в глазах профессионалов всегда будет выглядеть дилетантской. К сожалению, заинтересовать ученый мир моим методом исследований и полученными результатами, несмотря приложенные усилия мне не удалось. Теперь же, следя за новостями в лингвистике и археологии через интернет, у меня возникает впечатление, что я живу на другой планете. Несмотря на то, что некоторые мои работы были опубликованы, я никогда не встречал на них ссылок или критики, если, конечно, не считать за критику шельмование в журнале "Вопросы языкознания". Теперь я подаю результаты своих исследований на этом сайте, но серьезные ученые сюда не заглядывают. Лингвистика и, особенно, археология развиваются какими-то своими окольными путями и мне даже интересно, будут ли когда-нибудь решены те проблемные вопросы этногенеза, которые уже решены благодаря применению моего метода.

Хотя сфера интересов человека не имеет и не может иметь никаких ограничений, любая наука успешно развивается, если приносит конкретную пользу, обогащает наши знания о человеке и окружающем мире. В наше прагматичное время больше внимания уделяется естественным наукам, но историческое познание больше предназначено для самопознания человечества и в том его ценность. При этом, археология, тесно связанная с изучением материальных свидетельств о прошлом, не теряет интереса среди широкой публики. Что же касается лингвистики, то она теперь в таком состоянии, что некоторые ее отрасли не могут даже ответить на вопрос, для чего они вообще нужны. А такой вопрос возникает после ознакомления с темами работ многих современных исследователей не только у рядового человека, но и у ректора в условиях ограниченного финансирования университета. Хотя сами лингвисты понимают, что "без знания прошлого невозможно будущее", их представления о прошлом носят преимущественно гипотетический, а порой мифологический характер, потому что сформированы поспешно еще в те годы, когда лингвистика делала первые шаги, использовалась для политических целей и не имела эффективных методов исследований. Однако без твердого фундамента исторической истины она не может дать конкретных рекомендаций человечеству, озабоченному в настоящем своим будущим, и для многих это очевидно.

Будучи инструментом политики, лингвистика подвержена влияниям идеологических установок, сформированных на псевдонаучных основах и воспринятых в обществе. С другой стороны, сама лингвистика, превратившись в закрытую гильдию, не воспринимает извне новые идеи, которые могут превратить в пыль результаты многолетних усилий сформировавшегося научного истеблишмента. Таким образом, имеются определенные силы, по разным причинам заинтересованные в долговременном сохранении господствующих фальшивых теорий и эти силы тормозят проникновение в лингвистику новых идей. При этом свобода выражения мысли не имеет большого значения, потому что нужно быть еще услышанным, понятым и поддержаным. С другой стороны, новая идея или теория может быть раскритикована или замолчена, а ее автор представлен дилетантом, фантазером или даже больным психически. Такое положение является, если не одним из свидетельств морального упадка современного общества, то, по крайней мере, характеризует его моральную недоразвитость.

Чтобы не заканчивать на этой печальной ноте, остается только выразить надежду, что осознание кризиса не только современной лингвистики, но и всего гуманитарного знания вообще заставит новое поколение ученых повернуться лицом к новым методам исследований и в конце-концов победить реакцию и консерватизм.

Нельзя сказать, что гуманитарии совсем отказываются от точных методов исследований. Разговорам об использовании математики в языкознании уже не менее ста лет, но это скорее всего дань времени. Характерным в этом отношении был период увлечения кибернетикой в Советском Союзе в конце 50-х – начале 60-х годов. Оптимисты надеялись даже на возможность моделирования языка на базе его статистической и теоретико-множественной основы, поскольку считалось, что лингвистика является наиболее точной из всех гуманитарных наук и поэтому может добиться больших успехов c привлечением математики:


Представляется, что вопрос о применении методов точных наук в этимологии составляет часть более общего вопроса о возможности распространения этих методов на общественные наукп. Ответ на этот важный вопрос был достигнут в полемике между создателем кибернетики Винером и виднейшим специалистом в области культурной антропологии Леви-Штраусом. Винер утверждал следующее: природа общественных наук такова, что само развитие их неизбежно отражается на объекте их, а объект исследования с необходимостью подвергается воздействию вмешательства исследователя. Леви-Штраусу удалось убедительно показать, что среди общественных явлений есть по крайней мере, одно, к которому не приложимы возражения Винера,— язык, изучаемый в плане структурной лингвистики. (Топоров В.Н. 1959, 53-54)


Топоров заглядывал далеко вперед, но надо признать, что ответ на поставленный вопрос все-таки достигнут не был. Осторожная часть лингвистов придерживалась иного мнения:


Успешное развитие прикладного языкознания, входящего в тесный контакт с такими новыми областями знания, как кибернетика и «теория информации» («теория связи»), в частности и развитие техники машинного перевода, ставят и перед теоретическим языкознанием новые вопросы, которые последним раньше не ставились. Однако постановка этих новых вопросов не затрагивает и не может затронуть гносеологических и онтологических оснований науки о языке… Поэтому, например, «моделирование языка на базе его «статистической и теоретико-множественной основы» не только возможно, не только может быть необходимым для определенных целей прикладного языкознания, но может (в плане расширения эвристических возможностей) поставить и перед теорией языка новые проблемы. Однако при переходе от евристики к теоретическому рассмотрению этих вопросов как лингвистических исследователь должен обратиться и к собственно лингвистическим методам структурного анализа, так как языковая структура в своей специфике не есть математическая или статистическая данность, а данность иного рода — конкретно-историческая данность знака, имеющего такое социальное содержание, которое раскрывается в акте понимания через осознание всех его системних и контекстовых связей, через его «внутреннюю форму» (resp. конкретную структуру знака). Данности же, определяемые только количественными характеристиками (статистические обобщения, коды, формулы и т. п.), ни историческою конкретностью, ни «внутреннею формою» не обладают. (Горнунг Б.В.. 1960, 33)


Такая особенность языковой структуры привела к тому, что большое распространение получили лишь статистические методы исследования текста как графического отображение языка, отдельные энтузиасты также изредка использовали в работе вероятностный подход. Однако большого перелома в лингвистических исследованиях не произошло и с угасанием интереса к кибернетике угасло и стремление к использованию математических методов. Ко времени публикации моей статьи в среде российских лингвистов было распространено скептическое отношение к возможностям математики. К широкому использованию вероятностных методов так и не дошло и не могло дойти, потому что лингвисты, судя по критическим публикациям, в своем большинстве даже не усвоили основные теоремы теории вероятностей.

Судя по всему, и к настоящему времени в лингвистике ничего не изменилось, как показывает подзаголовок "О возможностях и границах 'точных методов' в гуманитарных науках" к одной из статей, посвященных этой проблеме. Как будто бы такая возможность автором не исключается, хотя и с оговоркой о границах, но поэтическое название статьи "Тебе числа и меры нет" и в кавычки взятые "точные методы" выдают скрытый скепсис относительно их еффективности в этой деликатной области знаний (Шапир М.И. 2005, 43-62).

Говорить о том, что научный прогресс в лингвистике скоро восторжествует, оснований нет. До сих пор не видно, чтобы встречала понимание логика аргументов, подобных этим:


… законы природы и законы, действующие в гуманитарной сфере, ни в чем существенном не отличаются друг от друга, так что, вопреки мнению М.И. Шапира (и многих его авторитетных предшественников) между естественными и гуманитарными науками нет никакой "пропасти". Тот, кто отрицает возможность изучения точными методами законов, действующих в мире творений человеческого духа, будет вынужден, если он проведет тщательный логический анализ своей аргументации, прийти к выводу, что законы природы тоже невозможно изучить точными методами (Гладкий А.В. 2007, 35)


Если же говорить об исторической лингвистике даже без упреков в отсутствии в ней точных методов исследований, то в настоящее время предметом ее изучения являются второстепенные явления, которые только запутывают представления о предысторических этногенетических процессах. К ее состоянию можно вполне примениить слова австралийского философа:


Предмет, подлежащий исследованию, на самом деле аналогичен археологическим объектам в Европе, которые были обнаружены только после изобретения вертолета. Археологи на земле не могли идентифицировать памятники, потому что порядок, который был совершенно ясен с высоты вертолета, просто не существовал в пределах их видения. Те схоласты, которые, бравируя профессионализмом, отрицают возможность характеризовать широкий исторический размах, просто отвергают возможность существования порядка большой продолжительности, потому что он не существует в пустяках, среди которых они без конца копаются (Gare Arran. 1996, 72) .


Со "знанием дела" состояние современной индоевропеистики, опыт и методы которой используют специалисты других разделов лингвистики, охарактеризовано одним из современных ученых мужей так:


Индоевропейское языкознание никогда не было настолько хорошо документировано, как сегодня. Точность описаний и аргументаций никогда не были так хороши. Надо продолжать идти этим путем со все большей точностью и адекватностью. Открытость к новым подходам имеет большое значение (Meier-Brügger Michael, 2003, 15).


Очевидно автор этих строк не читал Жана Бодрийяра, который еще в 1982 году утверждал, что когда информации становится все больше, то смысла (ясности)– все меньше и меньше (Бодрийар Жан, 2013, 100). Занимаясь собственными исследованиями и попытками привлечь к ним академическую науку почти 40 лет, я хорошо понял, насколько прав был этот французский философ.

Несколько поколенй лингвистов ведут спор о предполагаемом родстве тюркских и монгольских языков. Алтайская теория, которая объединяет их в одной языковой семье, была выдвинута около ста пятидесяти лет назад. Однако ни ее противники, ни ее сторонники не в состоянии переубедить друг друга и этому спору не видно конца. Суть в том, что тюркские и монгольский языки имеют очень много общих признаков, но есть факты, которые противоречат их родству. Какие факты имеют больший вес? – вот в чем вопрос. Апологетам алтайской теории возможность существования других причин совпадений в тюркских и монгольских языках, кроме их общего происхождения, кажется совершенно невероятной и поэтому они уверены в генетическом родстве этих языков. Вот именно – кажется. Такое в науке уже бывало. И та наука, которая не может доказать невероятность явления, обречена на топтание на месте. Совпадения в языках хорошо объясняются их генетическим родством, но они его не доказывают. Эта истина проста, но не до всех она доходит. Это примерно то же самое, что вера в Бога помогает объяснить непонятные явления в природе их Божественным происхождением, но сами по себе эти явления доказать существование Бога не могут.

Родству тюркских и алтайских языков, среди прочего, противоречит факт отсутствия подобия в числительных. В преобладающем большинстве языков числительные являются наиболее древними словами, и их подобие в разных языках может говорить о родстве этих языков. Сторонники алтайской теории находят этому факту, как и многим другим, объяснения, которые их противниками тоже считаются невероятными, но доказать математически этого они не могут. В этом и есть вся проблема. Разрешить спор может только факт, высокая вероятность происхождения которого будет признана обеими сторонами. Вычислить вероятность фактов в лингвистике практически невозможно, но есть возможность ее оценки с точки зрения теории вероятностей. Если какая-либо теория хорошо объясняется достаточно большим рядом фактов, вероятность каждого их которых кажется очень низкой, то их совокупная вероятность становится достаточно высокой для признания этой теории действительной. Но для этого надо хотя бы знать основные теоремы теории вероятностей. Мои сорокалетние мытарства свидетельствуют о том, что даже такие элементарные знания у лингвистов отсутствуют.

В настоящее время ученые прогнозируют новый расцвет математики в ближайшие 50 лет как в уже существующих ее разделах, так и во вновь созданных. Среди прочего, к 2050 году прогнозируется появление математической теории, описывающей взаимодействие и динамику сложных систем. Она будет использоваться в науках, имеющих дело с большим количеством относительно простых компонентов, взаимодействующих между собой простыми способами. Такие сложные системы возникают в биологии, финансовой деятельности, социологии, даже в искусстве и политике.(Стюарт Ян. 2008, 44-45). Подобную систему можно создать и в лингвистике для точного определения родственных отношений родственных языков на основе большой массы их общих признаков. Именно для исследования такой системы был использован графоаналитический метод, в основе которого лежит построение специального графа, еще подробно не изученного в теории, но который предварительно можно назвать "взвешенным". Результаты, полученные с помощью этого метода, дали некоторую основу для представленных здесь рассуждений.


На этом сайте предствалены результаты почти сорокалетней работы и общий их объем превышает тысячу страниц, но полное представление о проделанной работе можно получить за пять минут, если перейти в раздел Обзор методов и результатов исследований этногенетических процессов.


e-mail: valentyn_ua@yahoo.de.